Область научных интересов, значение в науке
Творчество Карамзина многогранно: он был писателем-сентименталистом, поэтом, переводчиком и выдающимся историком. Главным делом его жизни в этой области стала «История государства Российского». Значение этого труда для развития исторического знания и исторической мысли в нашей стране столь велико, что время конца XVIII – начала XIX в. стоит назвать «эпохой Карамзина». Феномен Карамзина в том, что само это время бросило вызов российской интеллигенции (в данном случае под интеллигенцией понимаем тех, кто занимается интеллектуальной деятельностью). Никогда в России так не был столь высок интерес к собственной истории со стороны «общества» – кто-то должен был его удовлетворить…
В Карамзине соединились все те качества, которые и сделали его тем, кто оказался способным к ответу на вызов. Он был выдающимся писателем-сентименталистом и его произведения столь впечатляли современников, что москвичи ходили смотреть на тот пруд, где утопилась «Бедная Лиза». Вдобавок эти произведения были написаны на уже новом, гораздо более простом и доступном русском языке и заслуги Карамзина в его развитии, причём в ожесточённой борьбе с ретроградами – трудно переоценить. «История государства Российского» написана блестящим литературным языком, вполне в сентименталистском духе. Но это и глубоко научное произведение. Чтобы как-то совместить научность и художественность в своём произведении, К. разделил его на две части, примерно равные по объёму: собственно, сам текст и не менее знаменитые «Примечания».
В «Примечаниях» мобилизован огромный материал источников. Спор о том, насколько научно использовал этот материал К., потребительски или не очень к нему относился, будет длиться вечно. Ясно одно: благодаря историографу до нас дошли сведения тех источников, которые исчезли в катаклизмах самой российской истории, например, злополучном пожаре Москвы. Ярчайшее свидетельство – Троицкая летопись, восстановленная М. Д. Приселковым по другим летописям, а, главное, по тем цитатам, которые сохранились у К.
Что касается самого повествовательного текста, то он не имеет себе равных по силе воздействия на читателя. В основе трактовки К. российского исторического процесса лежит монархическое (самодержавное) начало, которое получило отражение и в знаменитой «Записке о старой и новой России», являющейся одновременно и своего рода наброском к его монументальному произведению. В этом смысле К. традиционен и близок историографической традиции XVIII столетия. Но и «Записка» и сама «История» свидетельствуют, что К. отнюдь не был склонен лишь воспевать наше самодержавие, но всегда с готовностью «бичевал его язвы», критиковал царей, например, того же Петра Первого за создание «больного Петербурга».
Карамзин был прирождённым историком, и схема не заслоняла от него всю сложность и многогранность российского исторического процесса. Особенно ярко это видно на материалах истории Киевской Руси. Трактуя, вслед за историками «осьмнадцатого» столетия, да и за их предшественниками, древнерусских князей, как монархов, он, тем не менее, замечал и вечевые традиции, пусть и вполне в духе той же традиции подвергал их анафеме. Если и дальше говорить о конкретных сюжетах русской истории, то надо отметить, что К. придавал определяющее значение в создании Московской государственности монгольскому нашествию. Ему принадлежат знаменитые слова: «Москва обязана своим величием ханам». При этом К. упор делал на «собирание» московскими князьями, прежде всего, власти, отводя второстепенное значение объединению земель. Гениальное описание кровавой эпохи Ивана Грозного привело даже к скандалу: девятый том особенно критиковали справа – консерваторы и деятели Церкви.
Как и его предшественники (В. Н. Татищев и М. М. Щербатов), К. довёл свой выдающийся труд лишь до Смутного времени. Но и этого было достаточно, чтобы вздыбить цунами споров вокруг «Истории государства Российского». Она получила огромную популярность: её читали все – К., по словам А. С. Пушкина, открыл русским свою историю, как в своё время Колумб открыл Америку. «Нашему всему» приписывают и другое высказывание об «Истории» – знаменитую эпиграмму:
В его «Истории» изящность, простота
Доказывают нам без всякого пристрастья
Необходимость самовластья
И прелести кнута.
Это была критика, так сказать, слева – на ней взрастали будущие декабристы, которые воспевали древнерусское народоправство. Громко звучала и критика справа, о которой сказано выше. Кто-то старался занять «среднюю» позицию по отношению к взглядам К. Но никто не остался равнодушным. Н. А. Полевой именно в полемике с К. создал свою «Историю русского народа», в тех же спорах формировался основатель русистики в Московском – М. П. Погодин, зародилась и первая в нашей историографии «школа» – скептиков во главе с М. Т. Каченовским. Впрочем, свет о К. исходил отнюдь не только в «период К». Его влияние было мощным во всю «дореволюционную» эпоху, да и потом в ХХ в. Г. В. Вернадский, уже в США в 40-е – 60-е гг. ХХ в. написавший последний в историографии «индивидуальный» курс русской истории, писал из Праги родителям о Карамзине: «… всё же это самый широкий по охвату событий (и пониманию хода мировой истории) русский историк».
Основная биобиблиография
Дворниченко А. Ю. Н. М. Карамзин и Н. А. Полевой о древнерусской государственности // Кафедра истории России и современная отечественная историческая наука (Труды кафедры истории Росси с древнейших времён до ХХ века. Т. III) . СПб.: Изд-во СПбГУ, 2012. С. 124 – 142.
Козлов В. П. «История государства Российского» Н. М. Карамзина в оценках современников. М.: «Наука», 1989
Козлов В. П. Российская археография конца XVIII – первой четверти XIX века. М.: Российск. гос. гуманит.у-т, 1999
Лотман Ю. М. Сотворение Карамзина. М.: «Молодая гвардия», 1998
Николай Михайлович Карамзин, по его сочинениям, письмам и отзывам современников. Материалы для биографии, с примечаниями и объяснениями М. Погодина". — Часть 1- 2 . — М., 1866
Эйдельман Н. Я. Последний летописец. М.: «Книга», 1983.